Возникновение понятия «стокгольмский синдром» в психологии
Одним из самых противоречивых вопросов в психологии является понятие «стокгольмского синдрома». Этот синдром является малоизученным феноменом в психологии, который заключается в том, что жертва насилия со временем начинает проникаться тёплыми чувствами к захватчику. Этот феномен возник 23 августа 1973 года, когда беглый заключённый Ян Эрик Улссон захватил банк в центре Стокгольма. Он взял в заложники четырёх человек: Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен, Бриджитт Ландблэд и Свена Сафстрома. Как в большинстве подобных случаев, неудавшийся грабитель выдвинул требования следующие полиции: автомобиль, оружие, деньги и освобождение бывшего сокамерника — Кларка Улафссона. Он угрожал скорой расправой заложникам, поэтому сотрудники полиции оперативно доставили Кларка Улафссона. Остальные требования полиция не спешила так быстро удовлетворять. Была предпринята попытка штурма, которая закончилась ранением одного полицейского и унижением второго.
По прошествии двух дней отношения между грабителями и заложниками стали более близкими. Что привело к требованиям самих заложников прекратить попытки штурма, а Кристин Энмарк (одна из заложниц) позвонила Улафу Пальме, который был премьер-министром Швеции, и потребовала выполнить все требования бандитов. Кроме того, она добавила, что понимает все их действия и комфортно себя чувствует, находясь в их компании.
Премьер-министр не поверил словам заложницы и отдал приказ начинать штурм. Успешная попытка штурма здания полицией была предпринята 28 августа. На счастье никто не пострадал. Заложники были освобождены, а грабители вернулись в камеры. Но для многих стало шоком то, что все заложники в один голос заявляли об отсутствии страха перед захватчиками. Также заложники наняли адвокатов для неудавшихся грабителей.
Именно благодаря этому случаю в психологии и возник термин «стокгольмский синдром», который ввёл в обиход известный криминалист Нильс Бейерут. Он предположил, что жертва, проводя долгое время с преступником, может сблизиться с ним и это приводит к появлению личной симпатии, дружбы и личной заинтересованности в его проблемах и переживаниях. Жертва начинает понимать мотивацию преступника и начинает воспринимать эту мотивацию как верную и неоспоримую. Исходя из этого, и выплывает, что жертвы начинают сопротивляться «властям» и содействовать захватчику. Это также объясняется опасениями получить ранения от полиции или спецназа, и заложник начинает соотносить себя с преступником.
Все вышеперечисленные признаки чаще всего проявляются у заложников террористов. Но это при условии, что их не бьют, не пытают и не запугивают, а все претензии направлены только на власть имущих чиновников или государство в целом. В противном случае же, заложники испытывают только страх и ненависть к бандитам. Согласно статистике «стокгольмский синдром» развивается только у 8% заложников, что объясняется поведением самих террористов. Ведь если террорист готов себя подорвать во имя своих идеалов, то о каком корректном обращении с заложниками может идти речь?!
Однако, «стокгольмский синдром» может проявляться и в повседневной жизни. Вопрос подавления слабых сильными – стар как мир. Взаимоотношения в семье, на работе, в учебных заведениях в наше время спокойно может быть использовано в учебниках по психологии. Здесь срабатывает механизм защиты, который основывается на том, что сильная особь должна проявить понимание в условиях тотального контроля и доминирования над более слабыми. Именно поэтому слабые люди пытаются пресмыкаться перед сильными в надежде получения покровительства или опеки. В подобных ситуациях у сильных личностей вместе с доминированием проявляется и человечность, а у слабых – преданность.
Проблема «стокгольмского синдрома» ещё до конца не изучена в психологии. Это объясняется различными факторами, но в принципе можно говорить о важности этого синдрома не только в психологии, но и в криминалистике и медицине.