Психология сегодня. Портрет психолога

Статьи по психологии История психологии Психология сегодня. Портрет психолога

Хотя большинство здравомыслящих людей видят в использовании стереотипов ограниченность и предубеждение, мы все полагаемся на обобщения, касающиеся других, поскольку это помогает адекватно вести себя при общении. Если мы окажемся за обедом рядом с женщиной, которую никогда раньше не встречали, мы будем разговаривать с ней не так, как если бы знали: она является автором скандальной биографии знаменитости. Обобщенные ожидания, хотя часто и оказываются упрощенными и неточными, являются необходимыми гипотезами в отношении людей; без них мы за обедом или в других ситуациях общения действовали бы не более успешно, чем только что покинувший джунгли Амазонки дикарь.

Так что пришло бы вам на ум, если бы вы узнали, что сидящий рядом с вами за обедом незнакомец — психолог?

Для большинства это означало бы, что он обладает особыми знаниями о человеческой природе и лечит страдающих тревожностью людей. Наименование «психолог» относится не к одной профессии из широкого спектра, а к самым разнообразным, некоторые из которых не имеют никакого отношения к особым знаниям о человеческой природе; многие психологи — ученые, а не целители. Никакое обобщение, никакой единый образ не могут описать специализацию и деятельность представителей хотя бы тех современных направлений, которые описаны ниже:

• Человек в белом халате со скальпелем в руке склоняется над лабораторным столом и осторожно вскрывает тельце коричневой австралийской сумчатой мыши в поисках крошечных надпочечников. Этот самец мыши подох после многочасового непрерывного спаривания; все самцы этого вида, Antechinus stuartii, после пяти — двенадцати часов половой активности, что случается только в течение двух недель в году, испускают дух. Исследование надпочечников многочисленных сумчатых мышей приводит исследователя к заключению: длина светового дня и средняя температура в сезон спаривания вызывают чрезвычайную гиперактивность надпочечников самца, являющуюся спусковым механизмом для длительного и стрессогенного спаривания, кончающегося смертью животного. Исследование добавляет новые данные к уже имеющемуся массиву знаний о сезонных влияниях на поведение животных и человека.
• Двое социальных психологов предполагают, что романтические любовные отношения взрослого человека повторяют паттерн его детской привязанности к любимому родителю. Они разрабатывают подробный опросник; ответы каждого респондента выявят как тип привязанности к родителю, так и тип романтических отношений взрослого человека, в которые он вступает. Исследователи проводят небольшое обследование с использованием этого опросника. Статистическая обработка данных выявляет значимую корреляцию между указанными типами. Гипотеза исследователей подтверждается.
• Молодая женщина с прикрепленными к вискам проводами сидит перед экраном, на котором поочередно появляются различные имена. Находящийся рядом исследователь наблюдает и записывает ее мозговые волны, изображающиеся на другом экране. Он видит сравнительно равномерное чередование пиков и впадин — до тех пор, пока на экране не появляется имя испытуемой; это вызывает резкий всплеск, свидетельствующий об умеренном удивлении. Исследователь выявляет форму и амплитуду мозговых волн, возникающих в вызывающих эмоции ситуациях: это один из многих шагов к пониманию мозговой электрохимической структуры мыслей и чувств.
• Зимним днем на берегу пруда, в котором плавают утки, двое тепло одетых исследователей стоят на расстоянии тридцати ярдов друг от друга; один из них кидает в воду кусочек хлеба каждые пять секунд, другой — каждые десять. Через несколько дней такой кормежки около кидающего хлеб каждые пять секунд собирается вдвое больше уток, чем у того, кто кидает хлеб с интервалом в десять секунд. Однако через несколько дней исследователи меняют порядок: тот, кто кидает хлеб каждые десять секунд, начинает бросать вдвое большие кусочки хлеба, чем его сосед. Сначала утки продолжают собираться по-прежнему в пропорции 2:1, предпочитая того исследователя, который кидает хлеб чаще, но через пять минут перераспределяются: группы становятся равными. Это свидетельствует, считают исследователи, о тонкой врожденной стратегии поиска пищи, при которой утки принимают во внимание не только скорость, с которой появляются съедобные объекты, но и их средний размер. Исследование расширяет знания о том, как время и количество невербально представлены в мозгу животных и человека.
• Команда исследователей тщательно размещает миниатюрные микрофоны в слуховых каналах добровольца, сидящего в центре круглого каркаса, на котором на разной высоте укреплены шесть громкоговорителей. Затем через громкоговорители — один за другим — передается белый шум (свист широкого спектра); каждый раз структура поворачивается на 15°, пока не достигается подача звука из 144 позиций. Каждый раз испытуемый определяет положение источника звука, называя направление и высоту в градусах. Затем, используя записи через микрофоны в слуховых каналах, исследователи передают звук через наушники вместо использования громкоговорителей; при этом испытуемый определяет местоположение источника звука практически так же точно, как и при первоначальной его передаче. Данный эксперимент расширяет наши знания о том, как разум определяет местоположение источника звука по различию во времени, за которое звук достигает уха.
• Исследователи изучают использование биофидбека для облегчения головной боли благодаря расслаблению лицевых мышц. Испытуемые разделяются на две группы. Одна получает сигналы, когда их лицевые мышцы действительно расслабляются, другая — поддельный биофидбек, говорящий о расслаблении, когда на самом деле мышцы напряжены. Расслабление мышц должно ослаблять головную боль, а напряжение — усиливать, однако в обеих группах благодаря биофидбеку частота головных болей снижается. Заключение исследователей таково: биофидбек, действительный или ложный, вызвал у испытуемых сильное чувство «эффективности» — способности осуществлять контроль. Именно это чувство, а не степень мышечного расслабления, уменьшает частоту и интенсивность головных болей.

К этим разнообразным примерам можно было бы добавить десятки других, многие из которых нам уже знакомы — от сократовских вопросов психотерапевта, заставляющих пациента опознать свои ошибочные представления, до изучения движений глазных яблок младенца при проецировании различных образов на экран специалистом в области возрастной психологии, от изучения нейропсихологом влияния гормонов на память путем введения освоившей лабиринт крысе эпинефрина до тщательной разработки когнитивистом тысяч шагов компьютерной программы, в результате чего компьютер, ознакомившись с сотнями предложений, выучил язык так же, как это делает ребенок.

Кроме того, существует множество психологов, чьи особые интересы и деятельность остались за пределами нашего рассмотрения, хотя некоторые из этих исследований имеют существенное значение для повседневной жизни. Вот несколько примеров:

• Изучается психология любви и выбора партнера. Одно время в этой области проводилось много исследований, потом предмет был сочтен излишне «мягким», и интерес к нему ослаб. В последнее время, впрочем, наблюдается возрождение соответствующих исследований с использованием тонкого статистического анализа данных, полученных при обследованиях и интервью. Мы только что рассмотрели один пример — изучение типов романтической любви взрослого человека в связи с характером детско-родительских отношений. Другой ранее рассмотренный пример касался того, что люди влюбляются в тех, чьи личностные черты дополняют их собственные («Противоположности сходятся», как гласит народная мудрость). Недавняя работа двух исследователей, использовавших более подробные опросники и более совершенный анализ, показала, что «сильные самомониторы» (люди, остро осознающие собственное поведение) имеют тенденцию выбирать партнеров, сходных с собой по поведению и интересам, в то время как «слабые самомониторы» влюбляются на основании симпатии и взаимной поддержки.
• Несколько команд исследователей провели лонгитюдные программы, касающиеся лиц, страдающих периодически возникающими приступами депрессии. Прослеживались события и перемены в жизни респондентов и их соотношение с эмоциональными состояниями; статистически оценивалось влияние всех возможных причин на возникновение депрессии. Результаты исследований подтверждают стрессовую теорию депрессии, в особенности влияние насилия в детстве, семейных конфликтов, супружеского насилия и других травм, а также противоположно направленное воздействие таких факторов, как поддержка друзей и родственников.
• Природа интеллекта интенсивно изучается на протяжении многих десятилетий, однако в последнее время некоторые ученые выдвинули новую концепцию: интеллект не является ни всеобъемлющей умственной способностью, ни набором связанных способностей, а представляет собой конгломерат разных процессов и стратегий, оперирующих на различных уровнях. Говард Гарднер из Гарварда, например, утверждает, что каждый человек обладает семью отчетливо различающимися интеллектами: лингвистическим, логико-математическим, пространственным, телесно-кинестетическим, музыкальным, межличностным и внутриличностным. Роберт Дж. Стернберг из Йеля, с другой стороны, приводит данные исследований, указывающие на триархическую структуру интеллекта, в которую входят знание умом собственных способностей, использование накопленного опыта и оценка существующей ситуации.
• Многими учеными проводится углубленное изучение источников полоролевого поведения и сексуальных предпочтений. Внимание одних исследователей сосредоточено на пренатальных влияниях на развитие мозга, других — на генетических аномалиях, третьих — на семейных воздействиях, четвертых— на культурных факторах. Каждая группа считает объект своего интереса имеющим наибольшее значение, однако начинает преобладать мнение, согласно которому в каждом случае действуют в разной степени все перечисленные факторы. Исход для каждого индивида определяет специфический вид их взаимодействия.
• Природа сознания представляет собой, возможно, самую глубокую загадку психологии, но давно перестала рассматриваться, будучи сочтена или неисследуемой, или несущественной. В последнее время, однако, некоторые исследователи снова стали видеть в ней вопрос первостатейной важности, на который со временем будет возможно дать ответ. Фрэнсис Крик предполагает, что постоянная полу-осциллирующая работа наборов нейронов создает временное единство нервной активности во многих частях мозга; основой сознания является самоактивизуруюшаяся природа паттерна. Филип Джонсон-Лэйрд уподобляет сознание операционной системе компьютера — набору инструкций, направляющих и контролирующих поток информации применительно к любой действующей программе. Джеральд Эдслман полагает, что сознание низкого уровня возникает в результате взаимодействия между частью мозга, управляющей внутренними физиологическими драйвами, и частью, обрабатывающей информацию из внешнего мира (возможная интерпретация такова: одна часть мозга голодна, другая видит пищу, и вытекающее из этого «Ага!» и есть сознание). В отличие от этого сознание высокого уровня возникает из взаимодействия между лингвистической и формирующей концепции частями мозга; способность присваивать объектам названия и объединять их в категории освобождает ум от подчиненности событиям в реальном времени и порождает осознание собственных мыслей.

Все это свидетельствует о невозможности стереотипизации интересов и деятельности психологов. Но нельзя ли по крайней мере представить себе типичного психолога как человека? Тоже нельзя. Психологи обоих полов обладают самыми разными размерами, формами, цветом кожи, возрастом, уровнем подготовки и статусом.

Многие люди представляют себе психолога как белого мужчину, «доктора» и, как уже упоминалось, обладателя особых знаний о человеческой природе, целителя для психически больных. Как мы тоже уже видели, два последних качества — обладание особыми знаниями о человеческой природе и целительство — свойственны только примерно половине высоко образованных психологов. Однако первый признак — принадлежность к белой расе — более или менее верен: менее 2% имеющих степень доктора психологов чернокожие, менее 2% — латиноамериканцы и чуть более 9% — азиаты.

Ситуация для чернокожих особенно неблагоприятна. В 1975 году они составляли 3,8% всех получивших докторскую степень по психологии, но в 1990 году — только 3,5%. Возможность трудоустройства для чернокожих выпускников университетов настолько невелика, что не происходит относительного увеличения их числа и числа занятых ими должностей. Ведущие психологи осознают эту проблему, но не способны ничего изменить. Положение латиноамериканцев и азиатов несколько лучше: доля латиноамериканцев среди вновь защитивших диссертацию увеличилась с 1,2% в 1975 до 2,9% в 1990 году; за те же годы доля азиатов увеличилась с 1,1 до 2,6%.

Второй признак — принадлежность к мужскому полу — раньше был точен, но уже давно таковым быть перестал. В 1910 году только 10% психологов с высшим образованием составляли женщины, однако к 1938 году эта цифра выросла до 22%, а к 1990 — до 40%; теперь на долю женщин приходятся каждые три из пяти вновь защищенных докторских диссертаций по психологии, и скоро женщины составят большинство представителей профессии. Это изменение в основном является следствием роста числа занятых в клинической психологии — области, которая всегда была относительно открыта для женщин. Ситуация в академической психологии иная; в течение многих десятилетий мужчины практически вытесняли из нее женщин, оправдывая это тем, что женщины оставят исследования на годы или навсегда в связи с рождением детей. Соответственно мужчины были авторами почти всех публикаций и занимали почти все высокие посты, связанные с образованием и исследованиями. Только относительно недавно имена женщин стали появляться на научных статьях столь же часто, как и мужские, однако женщины все еще занимают немногие из руководящих должностей на факультетах психологии.

Звание «доктор» — еще один неточный компонент стереотипа. Хотя и верно, что три четверти из 108 тысяч членов Американской психологической ассоциации (АПА) и даже более высокая пропорция из 13 тысяч членов Американского психологического общества (АПО) имеют степень доктора философии, доктора психологии или доктора педагогики, около 150 тысяч человек (большинство из которых не входят в АПА и АПО) со степенями магистра или бакалавра занимаются тестированием, консультированием, психотерапией и выполняют обязанности более низкого уровня в промышленности, домах престарелых, школах, клиниках, правительственных учреждениях и частном секторе; Бюро переписи населения относит их к психологам.

У многих людей слово «психолог» ассоциируется со словом «профессор», и в начале XX века действительно большинство психологов были преподавателями университетов, поскольку только в этом качестве они могли заработать на жизнь. Сегодня лишь треть членов АПА и АПО со степенью доктора являются сотрудниками университетов, в то время как примерно половина занята в частной практике или в клиниках, госпиталях и других учреждениях, 12% — в промышленности, государственных агентствах и других службах; остальные работают в школах и других местах.

Все это показывает, что психологи очень различны, и некоторые так непохожи на других, что единственное, что они имеют общего, — это видовое название.

Источник: "История психологии" Мортон Хант 2009 г.